Учись Учиться

Курсовая работа

«Философское обоснование множественности человеческой личности»

по дисциплине «История зарубежной философии»

Выполнила студентка факультета

философии и культурологии

группы фил-31

Нуразизова М.Н.

Киров 2011

Содержание

Введение………………………………………………………………………………..3

Глава 1. Мы не те, за которых себя выдаем……..…………………………………...4

1.1 Множественность личности, рассмотренная на основе жизненного                          опыта ……………………………………………............................................................4

1.2  Зачем человеку быть не собой…………………………………………………....8

Глава 2. ………………………………………………………………………..12

2.1.........12

2.2………….18

Заключение…………………………………………………………………………….20

Библиографический список…………………………………………………………..21

Введение

Глава 1. Мы не те, за которых себя выдаем.

1.1 Множественность личности, рассмотренная на основе личного опыта.

Мы все живем среди людей. Как бы сильно нам не хотелось, но поделать с этим вряд ли что возможно. Конечно, угроза ядерного взрыва, способная вмиг избавить нашу планету от населения, смогла бы коренным образом изменить ситуацию. Но кто бы в таком случае выиграл? Поэтому, говорить здесь и сейчас об этом бессмысленно. Наша задача состоит совершенно в другом, а именно, в рассмотрении человеческой личности во всем многообразии ее проявления. А это невозможно будет сделать без наличия общества, причем непременно человеческого. Мир и жизнь животных несомненно заслуживает внимания, но в данном исследовании нас будет интересовать только человек.

Если у кого-то из читателей возникнет вопрос: «А что я подразумеваю под личностью и кто ей является?»- , то на это я прямо заявлю, что этот вопрос не столь важен в данном случае. Кто есть личность- проблема, интересующая больше социологов, чем философов. Мы же займемся наблюдением за этой личностью и попытаемся выявить причины ее поведения.

Итак, предположим, что каждый взрослый человек, в возрасте от 18 до 70 лет, у нас представляет собой самостоятельную личность. И каков же мир, состоящий из таких людей, по моему мнению? Он…очень противоречивый, полный вранья и лицемерия! Да, он именно такой! Вспомните себя, неужели во всех жизненных ситуациях ваше поведение нисколько не меняется, то есть на работе с боссом или дома за тарелкой супа вы один и тот же? Ваше мнение о начальнике на работе и дома совпадают? Почему-то я в это не верю. Мы готовы врать себе во благо, играть кого-то другого человека, отличного от нас подлинного. Мы играем, господа, и никуда от этого не уйдешь. Конечно, кто-то из вас сможет возразить мне, приведя в пример личностей, готовых всегда и везде говорить только правду и только в лицо, но постойте, разве можно верить самому человеку? ведь то, что он выдает за правду, может вовсе не являться таковой. Он может с легкостью выдавать что угодно за правду, а сам тем временем усмехаться над вами.

Человек всегда и везде поступает только так, как выгодно ему, и только ему. Нам нужны друзья, человек не может без дружбы? Да что за бред?! Человек не может без воды и еды, а вот без дружбы он как-нибудь проживет. Но нет, практика показывает обратное. Но ведь это тоже легко объясняется. Еще американский социолог Маслоу выделил классификацию потребностей и разделил их на первичные и вторичные. Так вот, потребность в общении и дружбе, я не говорю сейчас в близкой дружбе между мужчиной и женщиной,  а имею в виду мужскую или женскую дружбу (без каких-либо отклонений в сторону однополой любви), является вторичной, важной, но не первостепенной. Таким образом, получается, что не какие-то благие намерения побуждают нас дружить, а лишь потребность, можно сказать инстинктивное влечение, заставляет нас, вынуждает строить отношения. Я уже поняла одно в этой жизни. Здесь каждый за себя. И кто бы что вам не говорил, что он последнюю рубашку снимет ради вас, милые мой читатели, верить в это довольно глупо. Нет, он снимет ее, но только в том случае, если этот поступок принесет ему больше выгоды чем вам!

Вы можете осудить меня за

 

1.2. Крупнейшие представители течения.

Как любое другое самостоятельное философское направление, неопо­зитивизм имеет своих выдающихся представителей. Более того, состав его представителей настолько разнообразный, что ему могут позавидовать дру­гие течения. Среди них можно встретить и физиков, и математиков, и логи­ков, и ,конечно, философов. Вот основные ученые, причислявшие себя к нео­позитивистам.

- Последователи М. Шлика - Р. Карнап, О. Нейрат, Г.  

Рейхенбах; 

- Представители Львовско-Варшавской школы- А. Тарский, Я.  

Лукасевич, К. Айдукевич; 

- Английский логик, математик, философ Бертран Рассел; 

- Основатель философии лингвистического анализа,  

австрийский философ Л. Витгенштейн; 

- Логик и методолог науки К. Поппер; 

- Представители течения общей (популярной) семантики – А.  

Кожибский, С. Чейз, С. Хайакова. 

А теперь рассмотрим поподробнее наиболее выдающихся, на мой взгляд, представителей, среди которых мне хотелось бы выделить идейного основателя Морица Шлика и его последователей Рудольфа Карнапа и Отто Нейрата.

Мориц Шлик (1882-1936) – немецко-австрийский философ, лидер ло­гического позитивизма. Перед тем, как увлечься философией, изучал физику в Берлинском университете. Был профессором философии и физики в уни­верситетах Ростока и Киля, Вены и Калифорнии. Являлся основателем и председателем Венского кружка. Его основные работы: «Пространство и время в современной физике», «Всеобщая теория познания», «Вопросы этики», «Позитивизм и реализм», «Природа и культура» и др.

В своих первых работах высказал негативное мнение в отношении кан­тианских идей и подверг их систематической критике. В частности, выступал против существования синтетических априорных суждений, на которых на­стаивал Кант. По мнению Шлика, суждения либо имеют аналитический ха­рактер, либо доказываются эмпирически, третьего не дано.

С его точки зрения между логикой и опытом нет никаких противоре­чий, более того логик должен быть одновременно и эмпиристом, если он хо­чет понять собственную деятельность.

Шлик считал абсолютно бессмысленной проблему познания сущности бытия, а метафизику и вовсе рассматривал как набор бессмысленных слов, составляющих псевдопредложения. Законы природы представлялись ему, как  формальные правила, определение которых зависит от того языка, на кото­ром производиться описание природы.

Мориц Шлик одним из первых сформулировал принцип верификации, когда любое высказывание подлежит эмпирической проверке на истинность, как критерий научной осмысленности.

В общем, философскую концепцию Морица Шлика можна назвать «последовательным эмпиризмом», к которому он пришел от реализма. В ней он основывается на понятии «чувственного данного» - переживании,которое нельзя передать другому субъекту.

Старался применить свою концепцию к различным проблемам фило­софской науки, таким как проблема анализа пространства и времени, при­чинности, вероятности. Большое внимание уделял изучению этики.

Рудольф Карнап (1891-1970) – немецко-американский философ и ло­гик. Родился в Роннедорфе, в Германии. Учился в университетах Фрейбурга и Вены, где изучал физику, математику и философию. С 1926 по 1931год преподавал в венском университете, а также являлся профессором филосо­фии Чикагского и Калифорнийского университетов,  Германского универси­тета в Праге. Был членом Американской Академии Наук.

Рудольф Карнап был одной из ведущих фигур Венского кружка. Со­вместно с Отто Найратом и Гансом Ханом в 1929 году создает манифест Венского кружка, где были определены ключевые цели и методы этого объе­динения.

Создал журнал «Эркеннтнис», посвященный философии науки. Основ­ные работы: «Логическая конструкция мира», «Венский кружок: научное по­нятие о мире», «Логический синтаксис языка», «Логические основания веро­ятности».

В его творчестве можно выделить три основные периода:

1.До начала 30-х годов вся его деятельность была связана с Венским кружком. В это время он работает над идеями логического эмпиризма и раз­мышляет о мировоззренческой функции философии, об ее наличии или от­сутствии.

2.Во второй период серьезно увлекается логикой науки и создает тео­рию логического синтаксиса. Приходит к выводу, что логика науки есть ни что иное, как синтаксические связи между понятиями, предложениями.

3.После 1936 года старается построить «унифицированный» язык науки. Доказывает незаменимую роль семантики в логике науки, то есть не­достаточно учитывать чисто синтаксический подход, но необходимо рас­сматривать связь между языком и описываемой им областью предметов.

В своих работах, основываясь на логику языка, приводит аргументы в пользу бессмысленности метафизики, вводит такое понятие как «протоколь­ное предложение», подразумевая под ним предложения, описывающее на­блюдаемый опыт или явление с помощью материального способа речи.

Большое значение имеют его работы, посвященные проблеме прове­ряемости и подтверждаемости понятий. В статье «Проверяемость и значе­ние» он написал:  «Если под проверяемостью иметь в виду определенное и окончательное установление истины, тогда ни одно синтетическое предло­жение не является проверяемым... Мы можем только подтверждать предло­жение снова и снова. Поэтому мы будем говорить о проблемах подтверждае­мости, а не о проблеме проверки». Эта работа легла в основу его теории ве­роятности.

Отто Нейрат (1882-1945) -  австрийский философ-марксист, социолог и экономист. В Вене изучал математику, получил степень доктора философии на факультете политологии и статистики Берлинского университета.

В 20-е годы 20 века увлекается логическим позитивизмом. О. Нейрат был главным автором Манифеста Венского Кружка. В это же время стано­виться одним из основателей движения за единство науки и «Международ­ной энциклопедии унифицированной науки». В течении 1930-х начинает пропагандировать синтетический язык Isotype в качестве международного языка изображений, при этом, он подчеркивал ограниченную область приме­нения этого языка.

О.Нейрат видел главную задачу философии в единстве науки и считал, что решить её можно с помощью «унифицированного языка науки», осно­ванного на языках физики и математики. В подтверждении своей точки зре­ния, он пытался переводить на такой язык высказывания психологии и со­циологии.

Как мы видим, каждый из этих представителей неопозитивизма внес свой вклад в развитие течения. Я уверена, что если бы мы стали рассматри­вать и других неопозитивистов, то обязательно открыли бы для себя еще что-нибудь новое. Ведь, все новые направления философской мысли сопровож­даются новыми открытиями, гипотезами и идеями. Таким образом, нельзя сказать, что возник и развивался неопозитивизм только благодаря М.Шлику, Р. Карнапу и О. Нейрату. Однако основу, на мой взгляд, заложили именно они.

Глава 2. Р. Карнап и идея преодоления философии (метафизики) логическим анализом языка.

2.1 Анализ статьи « Преодоление метафизики логическим анализом языка».

В введении к своей статье автор указывает на то, что на протяжении многих веков у метафизики было много противников. Ложность её видели в противоречии опытному познанию. Практические задачи, предъявляемые действующим людям, делали бесплодными занятия метафизическими вопро­сами.

По мнению автора, вопрос о законности и праве метафизики дает со­временная логика. Используя «прикладную логику» или «теорию познания», можно логическим анализом научных предложений выяснить значения слов в них и получить позитивный и негативный результат. Позитивный результат вырабатывается в сфере эмпирической науки. Логический анализ в области метафизики приводит к негативному выводу о бессмысленности мнимых предложений, используемых в этой области.

Бессмысленность метафизических предложений понимается в строгом смысле, то есть бессмысленным является ряд слов, который внутри опреде­ленного языка не образует предложения. Мнимость предложений метафи­зики можно разоблачить логическим анализом языка.

Слова и синтаксис(правила образования предложений) обуславливают появление двух видов псевдопредложений: использование слова без значения и противоречие правилам синтаксиса. И с этим невозможно не согласиться, на первый взгляд. Примеры автора подтверждают наше согласие.

В метафизике мы встречаем псевдопредложения обоих видов. Своей главной задачей автор считает доказать, что вся метафизика состоит из таких предложений. Успех этого доказательства, по нашему мнению, опровергнет существование метафизики как таковой.

Особую роль автор отводит понятию. Слово, обладающее значением, выражает «понятие». В ходе исторического развития слово могло менять значение, могло, утратив старое, не приобрести нового. Отсюда возникает «псевдопонятие».

Основным  требованием к слову, имеющему значение, является спо­собность включения в простейшую форму предложения. Для слова «камень» элементарная форма предложения имеет вид: «Х есть камень». Другим тре­бованием является ответ на вопрос: из каких предложений выводимо слово(S) и какие предложения выводимы из него? Значение многих слов можно определить путём сведения к другим словам. Например: «Членисто­ногие есть животные беспозвоночные, с расчлененными конечностями и имеющие хитиновый панцирь». Этим, для элементарной формой предложе­ния «вещь Х есть членистоногое» даётся ответ на вопрос: установлено, что предложение этой формы выводится из посылок вида: «Х есть животное», «Х есть беспозвоночное», «Х имеет расчлененные конечности», «Х имеет хити­новый панцирь». Каждое из этих предложений выводимо из первого. Путем определения выводимости устанавливается значение слова «членистоногие».

Каждое слово языка сводится к другим словам и посредством такого сведения получает свое содержание. Первичные(протокольные) предложения в теории познания относят к «данному». И хотя в трактовке «данного» нет единства, автор утверждает, что ряд слов только тогда обладает смыслом, ко­гда установлено, как он выводится из протокольных предложений.

Результат своего исследования автор резюмирует следующим образом. Пусть «а»- некоторое слово и S(а)- элементарное предложение с ним. У «а» будет значение, если установлено, из каких протокольных предложений мо­жет быть выведено S(а). На этом строится доказательство автором наличия значения слова. Но указанному требованию не отвечают многие слова мета­физики. Следовательно, они не имеют значения. К примеру, слово «Бог». В мифологическом употреблении у слова ясное значение, в метафизическом - «Бог» означает нечто сверхэмпирическое. Отобрав у слова значение телес­ного, нового значения слову не было дано, таким образом, оно оказалось не имеющим значения. У него не выполнено даже первое требование логики, то есть формы его вхождения в элементарные предложения. Оно должно иметь форму «Х есть бог», но метафизик её или отклонит, или не укажет синтакси­ческой категории переменной Х. Большинство других метафизических тер­минов («идея», «абсолют», «вещь – в  - себе», «абсолютный дух» и др.)  не имеют значения. Метафизические предложения с этими словами являются псевдопредложениями, так как ничего не обозначают. Кроме псевдопредло­жений со словами, не имеющими значений, есть псевдопредложения, в кото­рых порядок слов ведет их к потере смысла. Грамматический синтаксис не всегда выполняет задачу исключения бессмысленных словосочетаний. К примеру: «Цезарь есть и». Этот ряд слов образован с нарушением правил синтаксиса. На третьем месте должен стоят не союз, а предикат или прилага­тельное. В этом примере бессмысленность легко заметить. Но, по мнению автора, метафизические предложения разоблачить сложнее, чем псевдопред­ложения. Возможность образовывать бессмысленный ряд слов без наруше­ния правил грамматики указывает лишь на недостаточность грамматического синтаксиса. Его соответствие логическому синтаксису исключило бы псев­допредложения. В логически правильно построенном языке метафизика со­всем не могла быть выразима. Задача создания логического синтаксиса в на­стоящее время стоит перед логиками.

Перед нами примеры метафизических псевдопредложений, в которых сохранен грамматический, но нарушен логический синтаксис. «Исследова­нию должно подлежать только сущее и еще – ничто; сущее одно и дальше – ничто; сущее единственно и сверх этого – ничто. Как обстоит дело с этим ничто? Имеется ничто только потому что имеется нет, то есть отрицание? Или наоборот? Имеется отрицание и нет только потому, что есть ничто? Мы утверждаем: ничто первоначально, чем нет и отрицание». Перед нами слу­чай, когда выводится слово, не имеющее значения. Происходит это из-за того, что метафорически употребленное в метафизике слово, ранее обладав­шее значением, его лишается. Это подтверждает взгляд автора на то, что ме­тафизик с его вопросами и ответами несовместим с логикой и образом мыш­ления науки. Метафизика не  «суеверие»; её предложения нельзя рассматри­вать и как «рабочие гипотезы». Для них существенна связь с эмпирикой, а этого у метафизических предложений нет. В целях спасения метафизики вы­сказывается предположение о том, что человеческие познавательные способ­ности ограничены. И метафизические предложения имеют значение для су­ществ с совершенными познавательными способностями. Но если это гипо­тетическое существо скажет нечто, что не может быть нами верифицировано, то сказанное не может быть понято. То, что нам еще неизвестно, с помощью другого существа можно узнать, но то, что нами не может быть представ­лено, является бессмысленным. С этим невозможно не согласиться, ведь в метафизике никто помочь нам не может.

Логические ошибки в псевдопредложениях - следствия логических де­фектов в употреблении слова «быть». Первый – двузначность его (употреб­ление как связки и обозначение существования); второй – форма глагола в значении существования. Предикат симулируется там, где его нет. Метафи­зики в виду вербальной, а потому предикативной формы глагола «быть», приходили к псевдопредложениям. К примеру, «я есть».

Выражение существования с помощью глагола приводит к ложному мнению, что существование – предикат. Отсюда логические извращения. То же самое происхождение имеют такие формы, как «сущее», «не - сущее», иг­рающие большую роль в метафизике. Нарушением логического синтаксиса является «путаница сфер понятий». Оно не является специфическим для ме­тафизики, его можно встретить и в обиходной речи. Путаница сфер в разго­ворном языке – беда небольшая, в метафизике – иное. Псевдопредложения этого вида можно встретить у Гегеля и Хайдеггера. В них определения, кото­рые должны относиться к предметам определенного вида определяют пред­меты к «бытию» или сводят к отношениям между ними.

Доказав бессмысленность многих метафизических предложений, автор задается вопросом: «Есть ли в метафизике предложения осмысленные?». Если задачей метафизики считать поиски знания, недоступного эмпириче­ской науке, то осмысленных метафизических предложений не может быть. Предложение, о чем-либо говорящее, говорит об эмпирических фактах. О том, что лежит по ту сторону опытного, нельзя ни сказать, ни помыслить, ни спросить.

Предложения (осмысленные) подразделяются на виды. Одни по своей форме являются истинными, к ним принадлежат формулы логики и матема­тики. Противоположность таких высказываний в соответствии со своей фор­мой являются ложными. Все остальные (истинные и ложные) принадлежат к области эмпирической науки.

Мнимое знание, претендующее заглянут за пределы опыта, бессмыс­ленно с точки зрения логического анализа. Это относится к любой спекуля­тивной метафизике, а также к тому её виду, что исходя из опыта посредством особого ключа желает познавать лежащее вне или за опытом («Вещь - в - себе»). Или для «хорошо» и «прекрасно», употребляемых  в нормативной науке, имеются эмпирические характеристики или они недейственны.

Для теоретико-познавательных направлений (реализм) также характе­рен приговор бессмысленности. При условии, что все предложения эмпири­ческого происхождения и принадлежат реальной науке, остается только ме­тод, то есть логический анализ. Позитивное употребление метода служит по­яснению осмысленных понятий, для логического обоснования реальной науки и математики. Задача логического анализа – исследование основ того, что понимается под  «научной философией» и противоположно метафизике. Характер предложений, полученных в результате логического анализа, ча­стью эмпирический, частью аналитический. Они принадлежат частью к чис­той металогике, частью к дескриптивной металогике. Необходимо отметить, что металогика, говорящая о предложениях какого-либо языка, сама форму­лируется на этом языке.

При попытке найти ответ на вопрос: как выдающиеся умы разных на­родов могли заниматься метафизикой, не замечая, что она набор бессмыс­ленных слов, приходится сделать вывод о том, что псевдопредложения мета­физики служат для выражения чувства жизни. Иного, более правдоподобного объяснения автор найти этому не может.

Исток метафизики – миф, в котором происходит персонификация яв­лений природы и через который выражается эмоциональное отношения че­ловека к миру. Наследством мифа можно рассматривать поэзию и теологию. Исторической ролью метафизики можно считать замену теологии, когда мышление приняло систематийный, понятийный характер. Сверхъестествен­ный источник теологии в ней заменяется естественным, хотя и мнимым сверхэмпирическим источником. Возникновение метафизики служило удов­летворению потребности выразить чувства жизни, эмоционально-волевое от­ношение человека к миру, к переживаемой им судьбе. Выражение это в большинстве случаев бессознательно. Более концентрированное и убеди­тельно воспринимаемое чувство жизни у художественно одаренных людей приводит к созданию художественных произведений. Они, в противополож­ность метафизике, адекватно выражают чувства жизни. Форма же произведе­ний метафизики имитирует то, чем не является. В частности, имитируется теоретическое содержание. Внутри него метафизик верит, что ведёт речь об истине и лжи, приводит аргументы, полемизирует с метафизиками других направлений. В отличие от него лирик никого не опровергает, понимая, что находится в области искусства, а не теории.

Из всех искусств самым чистым средством выражения чувств жизни является музыка, так как лишена всего предметного.

Монистическая и дуалистическая системы метафизиков бессильны пе­ред способностью Моцарта или Бетховена гармоничными и адекватными средствами выразить чувства жизни. Являясь музыкантами без музыкальных способностей, метафизики своим стремлением смешивать науку и искусство создают произведения, ничего не дающие для познания и весьма недоста­точно выражающие чувство жизни.

2.2 Критика метафизики в статье «Эмпиризм, семантика и онтология».

Прочитав, эту статью Рудольфа  Карнапа, написанную им совместно с Гансом Ханом и Отто Нейратом, мы можем проследить свойственную неопо­зитивистам антиметафизическую тенденцию. Она выражается в достаточно критическом отношении автора к так называемым абстрактным объектам.

Как пишет автор, абстрактные объекты: свойства, классы, отношения, числа, суждения вызывают у эмпиристов подозрение. Их симпатии вызывают номиналисты. Избегая ссылок на абстрактные объекты, они ограничиваются языком, не содержащим таких ссылок, то есть номиналистическим. Такая возможность ограничивается научным контекстом. К примеру, математику некоторые эмпиристы представляют как некоторое исчисление, не имеющее интерпретации. Они считают, что математика говорит не о числах, функциях и классах, а о символах и формулах, подчиняющихся формальным правилам.

В связи с семантикой, теории значения и истинной снова стала про­блема абстрактных объектов, а эта проблема является безусловно метафизи­ческой. Ведь доказать или опровергнуть существование абстрактных объек­тов есть дело либо логики с эмпирии, либо метафизики.

По мнению семантиков, не только определенные выражения обозна­чают определенные объекты, но и абстрактные, такие как свойства и сужде­ния. У такой точки зрения есть оппоненты, говорящие, что это нарушает ос­новные принципы эмпиризма. 

Автор рассматривает природу и следствия языка, занимающегося абстрактными объектами с целью показать, что он не ведет к признанию платоновской онтологии; вполне отвечает эмпиризму и научному мышлению.

Новые виды объектов требуют новых способов речи, то есть построения речевого каркаса для рассмотрения новых объектов.

В статье предлагается решить вопрос абстрактных объектов введением вопросов о существовании двух видов: первый- определенные объекты нового вида в данном каркасе (внутренние вопросы) и второй- существование систем объектов (внешние вопросы). Новые формы выражения формулируют ответы на внутренние вопросы. Их ответы ищут логическими или эмпирическими методами в зависимости от характера каркаса (логического или фактического). Проблематичен, по мнению автора, внешний вопрос, требующий исследования.

Внешний вопрос связан с реальностью самого мира вещей. Этот вопрос поднимается только философами. Реалисты отвечают на него утвердительно, субъективные идеалисты- отрицательно, причем спор этот длиться веками. Автор считает, что неразрешимость вопроса кроется в неправильной его постановке. Поднимающие вопрос о реальности мира вещей имеют в виду практический вопрос- вопрос практического решения по отношению к языковой структуре. Необходим выбор: употреблять или нет эти формы выражения в определенном каркасе. Вопрос выбора заключается в том, продолжаем ли мы пользоваться вещным языком или строим иной. При принятии вещного языка принимается и мир вещей. Правда, это не означает веры в реальность. Принять мир вещей- это значит принять определенную форму языка, то есть правила образования предложений. Среди этих предложений нет тезиса о реальности мира вещей. Он ни на каком теоретическом языке не может быть сформулирован.

В заключении автор обращает внимание на вопрос об абстрактных объектах в семантике. Тот, кто критикует употребление абстрактных объектов в семантике, не замечает разницы между принятием системы объектов и внутренним утверждением. То, что правильно в отношении внутренних утверждений, может быть ошибочно при признании системы объектов.

Номиналисты, рассматривающие абстрактные объекты как миф или суеверие путают внутреннее утверждение с внешним.

Заключение.

В заключении, как я понимаю, необходимо подводить своего рода итоги проделанной работы. Что ж, постараемся сделать это и мы. Итак, изучив достаточно материала по этой теме, я узнала какие аргументы приводили философы конца 19 начала 20 века в пользу бессмысленности метафизики. Так как заниматься изучением этой темы я стала исключительно из-за схожего отношения к метафизике, то после более подробного ознакомления с неопозитивизмом, я только укрепилась в своем мнении. Я действительно считаю, что любое суждение должно подкрепляться либо эмпирикой, либо выводиться с помощью логики, то есть аналитически. А так как метафизика не является тем, существование чего можно объяснить в рамках логики или на практике, то какой смысл вообще задумываться о ней. Если её вообще не существует, а аргументов в пользу этого тезиса приведено достаточно, то зачем заниматься её проблемами, ведь на деле они тоже оказываются бессмысленными. Безусловно, я как еще абсолютно «никакой» философ не имею права отзываться о метафизике таким образом, и пусть простят меня все величайшие умы, посвятившие свои жизни на разрешение метафизических проблем. Просто мне в силу возраста или неопытности, или недостаточно развитого абстрактного мышления очень сложно представить то, что находиться за гранью познаваемого. Для меня мир пока представляется реальным миром вещей, без всяких абстрактных объектов в основном. Не знаю, может быть со временем я пойму значение метафизики и соглашусь с её существованием, но пока всё, что связано с ней не вызывает  у меня доверия.

Библиографический список

1. Кузнецов В.Г., Кузнецова И.Д., Миронов В.В., Момджян К.Х. Философия. Учебник. М.: ИНФРА- М,2004 г

2. Пивоев В. «Мифология как способ освоения мира»

3. Философия: Учебник/Под ред. проф. В.И. Лавриненко-2-е изд., испр. и доп.-М.: Юристь. 2004

4. Айдукевич А. «К вопросу об универсалиях». Статья

5. Карнап Р. «Преодоление метафизики логическим анализом языка». Статья

6. Карнап Р. «Эмпиризм, семантика и онтология». Статья

7. Карнап Р., Хан Г., Нейрат О. «Научное миропонимание- Венский кружок». Статья

8. Шлик М. «Поворот в философии». Статья